Аид:
За многими, многими реками, многими горами, на последних рубежах запада, где кончается земля, куда не достигает даже самый слабый луч солнца, находится вход в подземное царство мертвых — владения Аида. Перед этим входом простирается унылая равнина, поросшая кое-где вербами, тополями с черной корой и желтыми цветами асфоделами. Дальше, за входом, начинаются болота и трясины Ахеронта — реки скорби, воды которой сливаются с потоками Стикса. Девять раз опоясывает Стикс все подземное царство. Ее черными неподвижными водами клянутся олимпийские боги, и нет клятвы нерушимее, чем эта клятва. Одним рукавом Стикс вливается в русло реки плача под названием Кокит, от которой берет начало Лета — река забвения. Кто напьется из нее воды, тот забывает обо всем, что видел и пережил на земле.
Тени умерших должны переплыть все эти реки. Но сами они сделать этого не могут. Поэтому они просят Харона, чтобы он перевез их на своей лодке. Этот всегда мрачный, сварливый, обросший седыми волосами старик перевозит не всех. Он грубо отталкивает длинным шестом всех, кто не может заплатить ему за перевоз. За свою услугу берет Харон немного — всего лишь мелкую медную монету, и тень умершего должна иметь ее при себе, иначе она останется на берегу Стикса, где будет бесцельно блуждать целую вечность.
Переправившись через реку, тени собираются в дрожащие, испуганные толпы — навстречу им выходит Кербер, свирепый трехголовый пес. Еще издали слышен его хриплый лай, эхом раздающийся под мрачными сводами. Для теней, вступающих в царство мертвых он не опасен, но пусть только попробует кто-нибудь вернуться обратно на землю. Тогда Кербер ужасен. Бросается он на свою жертву, опрокидывает, топчет лапами, рвет и уносит в глубочайшие пропасти аида.
Здесь, за девятым руслом Стикса, начинается обитель мертвых — необозримая холодная равнина, по которой проносятся пронзительные ветры, перегоняющие с места на место бесплотные тени умерших. Здесь их ждет посмертный суд. Каждая тень, выстояв в длинной очереди, предстает перед тремя грозными судьями: Миносом, Эаком и Радамантом. Когда-то они были земными царями и справедливо правили на земле, а после смерти по воле Зевса стали судьями в царстве мертвых. Они взвешивают добрые и дурные поступки умерших и определяют место, где им предназначено остаться на веки.
Извилистой дорогой между смрадным болотом и черной пустыней пролегает путь к чертогу властелина этой страны — Аиду, брату Зевса. Огненный поток Пирифлегетон окружает дворец Аида. Огромные ворота дворца так прочно опираются на алмазные колонны, что ни один из богов не смог бы сдвинуть их с петель. За этими воротами — зал, стены которого отлиты из бронзы. Здесь и восседает на золотом троне бог Аид.
Глубоко под дворцом Аида находится Тартар — место самых страшных наказаний преступников и нечестивцев. Охраняют Тартар три чудовищных сестры — три старухи эринии. Их черные одежды подобны крыльям летучих мышей. С синих губ эриний стекает пена, а дыхание ядовито. Со змеями и факелами в руках носятся они по Тартару и следят, чтобы тот, кто наказан пребыванием в Тартаре, в полной мере нес возложенную на него кару.
Эриниям помогают демоны-керы. Вечно жаждущие человеческой крови, они часто пробираются на землю, и, как только заслышат отголоски сражения, спешат на поле битвы, чтобы выпить из тела раненого воина всю его горячую кровь. Из Тартара на свет выходит и демон Эврином, который пожирает тела умерших, пока от них не останутся одни кости.
Здесь же обитает Геката — богиня призраков, ночных кошмаров, волшебства и заклинаний. Лунными ночами она, трехголовая и шестирукая, покидает Аид, чтобы в окружении злых демонов, колдуний и своры свирепых псов, пугая людей, носиться над свежими могилами и перекрестками дорог.
Каждую ночь выходят на землю и другие исчадия Аида: Эмпуса — чудище с ослиными ногами, которое, заманив человека в укромное место, выпивает всю его кровь и Ламия — призрак, крадущий грудных детей.
Из века в век, сливаясь в общий горестный хор, раздаются в Тартаре стоны осужденных. Здесь несут расплату за свое злодеяние данаиды — дочери царя Даная.
Они обречены набирать из подземного источника воду и переливать ее большой глиняный сосуд до тех пор, пока не наполнят его. Но сосуд этот — дырявый, и работа данаид — бесконечна.
Пятьдесят дочерей имел Данай, а его брат Египет — пятьдесят сыновей. Захотели сыновья Египта взять в жены своих двоюродных сестер. Смертью угрожали они Данаю, если он не заставит своих дочерей выйти за них замуж. Испугался угроз Данай и уговорил дочерей уступить сыновьям Египта, но в первую же ночь после свадебных торжеств убить молодых мужей. Так и сделали данаиды — к утру сыновья Египта лежали на брачном ложе с перерезанным горлом.
Лишь одна из данаид, Гипермнестра, не смогла совершить ужасного преступления. Трижды она бралась за острый кинжал, и трижды ее рука отказывалась лишить жизни невинного человека. Разбудила Гипермнестра своего супруга Линкея и тихо сказала: "Убегай, Линкей, пока не настало утро. Спасайся, если хочешь сохранить свою жизнь. Сегодня ночью ты должен был умереть от моей руки. Но я не смогла убить тебя. Ведь ты стал моим супругом перед людьми и богами. Утром отец мой Данай сделает то, что не смогла сделать я". Испуганно соскочил Линкей с брачного ложа, стряхнул с себя остатки сна, и, не дожидаясь рассвета, исчез. В царстве мертвых Гипермнестра была освобождена от наказания, к которому судьи приговорили ее сестер.
Неподалеку от данаид несет свое наказание царь Иксион. В жизни он был злобным тираном, убивавшим даже своих гостей и близких родственников. Святотатство Иксиона также не знало границ. Он посягал на честь самой Геры. По преступлениям его и наказан был Иксион: его навечно приковали к огненному вращающемуся колесу.
Здесь же несет заслуженное наказание царь Тантал. Он совершил за свою жизнь не одно преступление: похитил со стола богов нектар и амброзию — пищу, дающую бессмертие; разгласил людям тайные решения Зевса; спрятал похищенную из храма Зевса золотую собаку. Но самым тяжким преступлением Тантала было такое: желая узнать, все ли ведомо богам, он пригласил их в гости и накормил мясом собственного сына Пелопса. За все эти преступления Тантал стоит в Тартаре по горло в свежей прохладной воде, но терзается непреодолимой жаждой, ибо, как только он нагибается, чтобы сделать глоток, — вода отступает.
Рядом с Танталом терпит вечную муку великан Титий, сын Геи, за то, что оскорбил мать Аполлона и Артемиды титаниду Лето. Он лежит, растянутый по девяти большим полянам, и два грифа беспрестанно терзают его тело, вырывая своими клювами целые куски мяса. Но мясо нарастает вновь, и поэтому мучения Тития никогда не кончаются.
Несет наказание в Тартаре и коринфский царь Сизиф. Когда-то он осмелился обмануть самого Зевса. Разгневанный владыка Олимпа послал к Сизифу Танатоса — демона смерти, чтобы тот немедленно отправил святотатца в царство Аида. Но хитрый Сизиф сумел обмануть даже смерть. Он устроил Танатосу почетную встречу. Пригласил его к роскошному столу, а когда демон смерти изрядно захмелел, Сизиф крепко связал его и запер в пиршественном зале. На земле после этого перестали умирать люди, напрасно мучались больные и смертельно раненые. Они просили Танатоса прекратить их страдания. Но смерть не приходила к ним. Сам Аид удивлялся, почему так долго не появляются в его царстве новые тени умерших. Послал он узнать, куда подевался Танатос. Нашел демона смерти Арес, освободил его и сразу же отдал ему Сизифа.
Но и на этот раз хитрость и изворотливость Сизифа взяли верх. Он приказал своей жене плеяде Меропе не предавать его тело ни земле, ни огню погребального костра, и не совершать никаких заупокойных обрядов. Как только оказался Сизиф в царстве Аида, сразу же начал жаловаться на Меропу и просить позволения вернуться на землю, чтобы наказать супругу за нерадивость. Лестью уговорил, наконец, Сизиф Аида позволить ему вернуться на три дня домой. Но хитрому коринфскому царю куда больше нравилось жить под голубым небом, под теплыми солнечными лучами, чем тенью пребывать во владеньях Аида. Пришлось Гермесу самому явиться за Сизифом и насильно доставить его в преисподнюю.
За уловки и обманы, совершенные при жизни, Сизиф понес суровое наказание. Он был осужден закатывать на крутую гору огромный камень. По всему подземному царству слышно его тяжелое дыхание. Пот ручьями стекает по его лицу. Но когда уже близка вершина горы, камень вырывается из его рук и с грохотом скатывается вниз. Приходится Сизифу бежать вслед за ним и вновь толкать его в гору. Никогда не кончается этот тяжелый, бессмысленный сизифов труд.
Пальцев одной руки хватит, чтобы пересчитать людей, которые побывали в царстве Аида и живыми вернулись к свету солнца. Одним из таких героев был величайший в Элладе певец Орфей. У самого златокудрого Аполлона научился Орфей, сын речного бога Эагра и музы Каллиопы искусству музыки и пения. Когда он брал лиру и начинал петь, слушатели забывали обо всем на свете, затихали птицы, а дикие звери переставали преследовать свою добычу. Даже ветви склонялись поближе к чудесному певцу.
Его женой была нимфа Эвридика. Любили они друг друга безмерно. Однако красота Эвридики вызывала любовь не только у Орфея. Кто бы ни увидел ее, не мог не полюбить. Так случилось и с Аристеем, сыном Аполлона и нимфы Кирены, той, что одной рукой могла душить львов.
Увидел Аристей Эвридику в темпейской долине. Она, на зеленой поляне, как бы расшитой цветами, собирала букет. Не знал Аристей, что прекрасная незнакомка жена Орфея, и стал преследовать ее. Бросилась Эвридика бежать, тогда и произошло несчастье: наступила она на ядовитую змею и умерла. Горько плакали подруги-нимфы над неподвижным ее телом. Тщетно убитый горем Орфей умолял свою любимую не уходить навсегда, вернуться к нему. Умолкла лира Орфея. Лишь стенания и вздохи скорби слышали теперь люди от знаменитого певца. Днем и ночью бродил он по лугам и рощам, повторяя имя своей безвременно покинувшей мир живых супруги. Не мог Орфей примириться с потерей Эвридики. Не мыслил он жизни без нее. И решил певец спуститься в царство мертвых, чтобы просить Аида вернуть Эвридику в мир живых. Аполлон помог своему любимому ученику. Он уговорил Гермеса, чтобы тот проводил Орфея к вратам Аида.
Скоро, сопровождаемый Гермесом, добрался Орфей до реки Ахеронт, где толпились души умерших в ожидании ладьи Харона. Увы, перевозчик Харон сразу распознал в Орфее живого человека. "Отойди! Только теням умерших есть место в моей лодке, да и то не всяким!" — закричал на певца Харон. Не долго думая, достал Орфей лиру и запел так задушевно, что неумолимый перевозчик растрогался до слез. Он сам усадил певца в лодку и направил ее к противоположному берегу. Так миновал Орфей первую преграду.
На другом берегу Ахеронта навстречу Орфею вышел Кербер, трехголовый страж царства мертвых. Но даже чудовищного пса заворожило пение Орфея, — Кербер даже не залаял!
Все дальше и дальше шел Орфей, окруженный тенями, слетевшими на звуки его чарующих песен. Когда он подошел к дворцу Аида, алмазные ворота раскрылись сами собой. Приблизился Орфей к золотому трону владыки царства мертвых и запел о своей утраченной любви, о счастье, которое принесла Эвридика, войдя супругой в его дом. В голосе певца было столько муки и душевной боли, что ледяное сердце Аида начало оттаивать. "Молю тебя, дай нам вновь ощутить блаженство быть вместе, хотя бы не надолго", — такими словами закончил Орфей свою песню-мольбу.
"Хорошо, Орфей, — сказал Аид после долгого раздумья, — верну я тебе твою жену, но с одним условием. Обещай мне, что ты пойдешь из моих владений первым и ни разу не оглянешься на супругу свою, идущую следом за тобой".
Согласился Орфей, — столь малое условие ставил Аид за небывалое чудо. Не стал он мешкать, сразу же отправился в обратный путь. Не слышал Орфей позади шагов своей любимой, ведь бесплотные тени передвигаются неслышно, но всем сердцем чувствовал ее присутствие. Вдруг за его спиной покатился камешек. "Уж не упала ли моя Эвридика?" — подумал Орфей, и оглянулся. В тот же миг он во второй раз потерял свою супругу, на этот раз навсегда. Ее легкая тень как осенний лист, гонимый северным ветром, унеслась обратно в царство мертвых. Напрасно пытался Орфей снова пройти к дворцу Аида. Все демоны преисподней преградили ему дорогу, а Гермес вывел потрясенного певца под голубой купол неба.
Удалился Орфей во Фракию, откуда был родом. Жалобными песнями наполнил он горы и долины этой страны. Ни на одну из женщин не взглянул певец за четыре года отпущенной ему после возвращения из Аида жизни. Однажды, лунной ночью, бродил Орфей в глубокой тоске по заповедной роще. Вдруг окружила его толпа опьяненных вином и безумными плясками вакханок. "Вот он, женоненавистник!" — закричала одна из них и швырнула в певца камень. Но камень, очарованный чудесным пением, упал к ногам Орфея. Это привело вакханок в неописуемую ярость. Градом посыпались камни на голову Орфея. Напрасно он молил о пощаде. Когда кровь его обагрила землю, обезумевшие вакханки разорвали Орфея на куски. Отлетела его тень в царство мертвых, к Эвридике.
Голову Орфея вакханки бросили в реку. Вынесла река скорбный груз в море, а морские волны прибили его к острову Лесбос, где музы, которым Орфей служил всю свою жизнь, предали голову певца земле. А лиру Орфея боги поместили на небе в виде созвездия. Люди, которым можно верить, говорили, что после земной жизни Орфей и Эвридика вновь обрели друг друга на Островах Блаженных, куда переселяются души праведников. Там, где царит вечная весна, цветы лугов и тенистые деревья никогда не увядают, их сердца соединились навечно.
Лишь один раз, отпустив из царства мертвых Орфея и Эвридику, Аид проявил сострадание. За это его не любили боги. Они никогда не приглашали его на Олимп. Да и сам владыка подземного царства предпочитал не покидать свой мрачный чертог, а если и появлялся на земле, то всегда в шапке из собачьего меха, которая делала его невидимым. Люди чтили Аида, но всегда в тревоге и молчании, и даже имени царя мертвых старались не произносить.
Ужасно царство Аида. Ненавистно оно и богам и людям. Наверно поэтому у Аида долго не было законной супруги. Кто же из светлых олимпийских богинь захотел бы сойти под землю, хотя бы и царицей подземного мира? Вот и надумал Аид добыть себе жену похищением. В своей шапке-невидимке он долго искал подходящую жертву, и, наконец, остановил свой выбор на дочери самой благодетельной олимпийской богини — Деметры.
Арес:
Был Арес родным братом Гефеста, младшим сыном Зевса и Геры. Сердце Ареса радовали только жестокие битвы. Ему, кровожадному богу войны было все равно, кто прав, кто виноват. Главное — чтобы гремело сраженье, раздавались воинственные клики да вопли раненных. Чем страшнее война, тем больше радуется сердце Ареса. Сопровождаемый своими сыновьями Деймосом и Фобосом — страхом и ужасом — носится Арес над полем битвы, сея смерть и разрушение.
Не любят боги Олимпа Ареса, особенно отец его Зевс. Не будь Арес его сыном, давно бы Зевс сбросил его в мрачный Тартар туда, где томятся древние боги — титаны. Свиреп, беспощаден Арес. Но как часто он проявляет самую обыкновенную трусость! Сколько раз он бежал с поля биты и с жалобными воплями прятался во дворце своего отца! Однажды Арес и вовсе покрыл свое имя позором. Он попал в плен, и пленили его не могущественные боги, а смертные — братья Алоады.
С детства братья От и Эфиальт, сыновья Алоэя, отличались необыкновенной силой15. Даже гору на гору могли они взгромоздить ради забавы. Однажды во время охоты на вепря встретили они Ареса, спешащего, как всегда, на поле битвы. Не долго думая, схватили Алоады бога войны, связали его16 и посадили в медный погреб. И прекратились на земле войны, перестала литься человеческая кровь, исчез страх.
Тринадцать раз старая луна сменялась новой, и все это время на земле царил мир и покой. Скучно стало богам без войны. Отправил Зевс на поиски Ареса самого хитрого из олимпийских богов — Гермеса. Не стал Гермес думать, в какой стороне света искать пропавшего бога, — прилетел на крылатых сандалиях к трем старым мойрам, вершительницам человеческих судеб и обратился к ним с такими словами: "Вы, великие сестры, плетете нити жизни людей. Все ведомо вам в их судьбе от рожденья до смерти. Нет для вас тайн и в судьбах богов. Укажите, где мне искать Ареса?"
Ни чего не ответили мойры. Знали они, где томится плененный Арес, да не могли об этом сказать даже посланцу царя богов. Так и ушел бы Гермес от суровых старух, не добившись ответа, да ворон, сидящий на плече у одной из них, прокаркал: "Спеши к Алоадам! Ими плененный, сидит Арес в медном погребе и молит Зевса о спасении!"
Прилетел Гермес к жилищу братьев и по горестным стонам Ареса, раздающимся из под земли, нашел погреб, где томился незадачливый бог войны. Пали сами собой и медные засовы, и крепкие путы, — освобожден был Арес. От радости так взревел бог войны, что слышен был его рев даже на Олимпе. Возликовали олимпийцы: "Арес голос подает! Арес возвращается!"
Вернулся Арес на Олимп, и принялись боги над ним подсмеиваться да подшучивать: "Как же ты, Арес, в плен-то попал? Сам, наверно, сдался со страху? Какой же ты после этого бог войны?"Обиделся Арес на богов-олимпийцев, и удалился во Фракию. Только Афродита пожалела Ареса. Последовала она за ним и стала его утешать. Так уж случилось, — оказалась Афродита на ложе Ареса, и стали они тайными любовниками. Может быть, Гефест ничего не узнал об измене жены, но влюбленные однажды задержались на ложе слишком долго. Всевидящий Гелиос с небесной высоты увидел Афродиту в объятиях Ареса и рассказал об этом Гефесту.
Рассердился Гефест. Уединившись в своей кузнице, он выковал из бронзы тонкую, как паутина, но, на удивление, прочную сеть и укрепил ее над супружеской кроватью. Когда Афродита вернулась домой, Гефест не подал вида, что ему известно о любовных шалостях супруги. "Я должен закончить работу, и отправляюсь на острове Лемнос. Не жди меня скоро",— сказал он Афродите.
К ночи, убедившись, что мужа нет дома, Афродита призвала Ареса. Он не заставил себя долго ждать. Возлегли любовники на ложе, а на утро оказались крепко опутанными сетью — голые и беспомощные. Так застал их Гефест, и решил показать всем богам, как бесчестит его неверная супруга.
Все боги, собрались поглазеть на скандальное зрелище. Снова весь Олимп смеялся над Аресом. Только Гера и Зевс хранили суровое молчание. "Ты, Гефест, поступил неразумно, выставив на позор свою жену, — наконец сказал Зевс. — В неверности супруги чаще всего повинен супруг. Немедленно освободи этих горе-любовников и разберись со своей женой наедине".
Не посмел ослушаться Зевса Гефест, снял с ложа бронзовую сеть и ушел в свою кузницу. Арес вернулся во Фракию, а Афродита последовала за ним. Так распался брак богини любви с богом-кузнецом.
С тех пор Арес, опасаясь новых насмешек, редко появлялся на Олимпе. Чужим чувствовал себя он во дворце своего отца. Боги не скрывали своей неприязни к Аресу, особенно Афина — любимая дочь Зевса.
Гипнос:
Гипно́с (др.-греч. Ὕπνος, «сон») — в греческой мифологии персонификация сна, божество сна, сын Никты и Эреба. Брат Танатоса, Керы, мойр (по Гесиоду), Немезиды, Эриды, Харона и других детей Никты. Гипнос спокоен, тих и благосклонен к людям.
По Гесиоду, Гипнос живёт на краю мира, и на него никогда не взирает Солнце-Гелиос.
У Гомера он обитает на острове Лемнос, выступает как вестник Зевса. Гера замыслила козни против Зевса, уговорив Гипноса усыпить его, пока она преследовала Геракла. От гнева Зевса Гипнос был спасён своей матерью Никтой, которую Зевс не решился оскорбить. Второй раз Гипнос усыпил Зевса также по просьбе Геры, чтобы дать ахейцам возможность победить в сражении с троянцами. В награду за содействие Гера обещает в жёны Гипносу младшую из харит — Пасифею.
Овидий в «Метаморфозах» описывает пещеру в Киммерийской земле, где обитает Гипнос, где царят вечные сумерки и откуда вытекает родник забвения; в пещере на прекрасном ложе покоится Гипнос.
Дионис:
Однажды, во времена царствования Пентея, жители Фив увидели удивительную процессию. Впереди парами шагали ослы, сгибающиеся под тяжестью кожаных мехов, в которых булькало вино. Их окружала толпа безобразных, но очень смешных существ с рожками на голове и нелепым хвостом пониже спины. У всех были косматые ноги, заканчивающиеся раздвоенными копытцами Они спорили, кричали, толкались, раздавая друг другу изрядные тумаки. То и дело кто ни будь из них подбегал к мехам, навьюченным на ослов, и отливал себе золотистого вина в двуручный кубок — канфар.
За ними ехал на осле лысый старик с толстым, отвисшим животом. Он был привязан к ослу гирляндами цветов и едва держался на спине осла. Старик вел сам с собой какую-то нескончаемую беседу. Бессвязные слова слетали с его мокрых мясистых губ. Вокруг него увивался целый рой маленьких и больших козлоногих существ. Смех, как шум лесного потока, витал над этой странной толпой.
Звучали свирели, бубны, кимвалы. То собирались в кучку, то разбегались с безумным смехом, криками и пением девушки и молодые женщины. На их белые шерстяные одежды были наброшены шкуры оленей, леопардов, пантер. Над головами они размахивали тирсами — зелеными прутьями с воткнутыми сверху кедровыми шишками. Одни женщины на бегу исполняли какой-то неистовый танец, другие подбрасывали в воздух и снова ловили куски сырого мяса животных. Кровь стекала по щекам женщин и брызгала на одежду. То и дело кто-нибудь из них, поднимая тирс, кричал: "Эвоэ!"
Следом за этой процессией важно вышагивали два леопарда в гирляндах красных роз, запряженные в золоченую колесницу. В колеснице возлежал юноша дивной красоты. Его глаза цвета лесных фиалок были ласковыми, а отливающие золотом волосы ниспадали до плеч.
Ни царь Пентей, ни кто из народа фиванского, не знал, что означает эта процессия и кто этот юноша, лежащий в колеснице на пурпурных подушках. Только прорицатель Тиресий смог все объяснить.
"Это Дионис, — сказал Тиресий, — и родом он из нашей земли. Его матерью была Семела, а отцом — Зевс. Но Семела погибла, сгорев заживо в божественном огне, когда Зевс явился к ней во всем величии могущественнейшего из богов. А их ребенок, преждевременно появившийся на свет, был спасен86. Зевс зашил его в свое бедро и доносил до положенного срока. Затем он отдал младенца на воспитание нимфам горы Ниса. Нимфы обучили его пению и танцам, а тот, едущий на осле толстый старик, по имени Силен, преподал сыну Зевса и Семелы уроки жизни. Он и назвал своего ученика Дионисом. Теперь Дионис возвращается с Востока — земли всяческих чудес — и вводит новые обряды, которые следует совершать по ночам в горных ущельях, распевая веселые песни в его честь. А кто ему не покорится, не признает в нем бога, тот будет жестоко наказан".
Так говорил мудрый Тиресий, и все жители Фив его внимательно слушали. Однако царь Пентей прервал прорицателя, сказав, что в своем царстве он не допустит никаких шумных торжеств, нарушающих установленный порядок, и что бог пьяниц не может быть богом, а только отвратительным демоном.
И все же, несмотря на явное неудовольствие царя, многие фиванцы и фиванки присоединились к свите Диониса. Тогда Пентей сам отправился в горы Киферона, чтобы своей властью положить конец шумным дионисийским обрядам. На свою беду он не признал в Дионисе нового могущественного бога, — вакханки, спутницы Диониса, среди которых была и мать Пентея, набросились на царя и разорвали его на куски.
Скоро во многих землях Эллады Диониса стали почитать наравне с другими олимпийскими богами. Это был воистину земной, добродетельный бог. Он жил среди людей, предпочитая леса и горы земли раззолоченному великолепию Олимпа. О его чудесном рождении, о его деяниях стало известно всем эллинам.
Когда Дионис еще был подростком, он попал в руки морских разбойников, промышлявших работорговлей. Разбойники приняли его за царевича и похитили, рассчитывая на большой выкуп. Они заковали Диониса в цепи, но оковы сами собой упали с его рук. Кормчий разбойничьего корабля по имени Акет догадался, что их пленник не простой смертный. "Что мы делаем?! — воскликнул он, — уж не бога ли мы хотим сковать? Этот юноша не похож на смертного. Он один из богов, живущих на светлом Олимпе. Отпустите его скорее, пока не свалилась на нас кара богов!"
Но разбойники не послушали совета кормчего. Подняли они паруса, и корабль вышел в открытое море. Там, посреди пенистых волн, свершилось чудо: мачта корабля зазеленела виноградной лозой, весла обвил темно-зеленый плющ, а юноша обратился в грозно рычащего льва. В ужасе бросились разбойники с корабля прямо в морские волны, и остались в них навсегда, превратившись по воле Диониса в дельфинов.
Тогда юный Дионис еще не знал, что ему суждено стать богом виноделия. Ревнивая Гера ненавидела Диониса, как и всех незаконных детей своего царственного супруга. Она старалась во что бы то ни стало лишить его жизни и однажды достигла своей цели. По приказу Геры кто-то из старых богов-титанов перенес Диониса на край света и там разорвал его на куски, да еще сварил эти куски в медном котле. Но напрасно радовалась Гера. Бабка Диониса древняя титанида Рея смогла вернуть к жизни своего внука, а Гермес отнес его к фригийской богине Кибеле, перед которой Гера была бессильна. Десять лет Кибела холила и лелеяла Диониса. Она поила его нектаром и амброзией — пищей богов, учила управлять колесницей, запряженной пантерами, и разным другим премудростям.
Однажды Дионис купался в реке. Вдруг рядом с ним плюхнулся в воду бородатый, козлоногий сатир Ампелий. "Вдвоем веселее плескаться в воде",— сказал сатир, и с этого дня стал лучшим другом Диониса. Но вскоре произошло несчастье: разъяренный бык растоптал несчастного сатира. В надежде вернуть друга к жизни, Дионис полил бездыханное тело сатира амброзией. Но Ампелий не воскрес, а превратился в виноградную лозу. Дионис сорвал с этой лозы спелую гроздь и, выжимая из нее сок, сказал: "Отныне, мой верный друг, ты будешь самым верным и самым могущественным лекарством против человеческой грусти. Ты веселил только меня, теперь ты будешь веселить всех".
Отправился Дионис с виноградной лозой в руке по разным странам, и там, где он проходил, начинали зеленеть виноградники.
Не сразу люди признавали власть нового бога. Часто Дионису приходилось встречать упорное сопротивление, силой покорять страны и города. Ярым противником Диониса был фракийский царь Ликург. Он боялся, что его поданные, пристрастившись к вину, перестанут работать, и царская казна перестанет пополняться. Бороться с богом Ликург не посмел, а вот объявить войну виноградникам решился.
Повелел Ликург вырубить все виноградники по всей стране, а веселых спутников Диониса посадить в темницы, чтобы там им расхотелось и петь, и плясать. Приказ царя был выполнен, но страну постиг голод. Обратились жители Фракии к оракулу, чтобы узнать причину несчастья. Оракул ответил: "Прекратится голод, как только погибнет нечестивый царь". А на следующий день Ликург впал в безумие, и даже убил собственного сына, приняв его за виноградную лозу. Тогда слуги Ликурга связали его, бросили на землю, вывели из конюшен любимых царских коней и они растоптали нечестивого царя.
И в Беотии, на родине Диониса, не сразу признали нового бога. Когда в Орхомен пришел жрец Диониса и стал звать женщин и девушек в леса и горы на веселое празднество в честь бога вина, три дочери царя Миния с презрением отвергли его призыв. Они и слышать ничего не хотели о боге Дионисе. Наступил вечер, солнце опустилось за горизонт, а дочери царя все еще не оставляли работы и сидели за ткацкими станками, торопясь закончить пестрый ковер. Вдруг во дворце раздались звуки тимпанов и флейт, нити пряжи обратились в виноградные лозы, ткацкие станки обвил плющ и во всем доме разлилось благоухание цветов.
С удивлением смотрели дочери Миния на это чудо. Но как только покои дворца заполнили львы, пантеры, рыси, медведи, — они испугались и в ужасе попрятались в самых дальних, самых темных подвалах дворца. Там их тела начали сжиматься, потом покрылись мышиной шерстью, вместо рук выросли крылья с тонкой перепонкой, — обратились дочери Мниния в летучих мышей. С тех пор скрываются они от дневного света в сырых развалинах и пещерах.
В Аттике первым человеком, посадившим виноградную лозу, был Икарий. Но печальна была его судьба. Однажды он дал молодое вино пастухам, которые еще никогда не пробовали этого напитка. Опьянев, пастухи решили, что Икарий отравил их. Они убили его, а тело зарыли в горах. Дочь Икария Эригона долго искала отца. Наконец с помощью соей собаки Майры она нашла неглубоко зарытое тело и по одежде узнала своего родителя. Горе Эригоны было безмерным. Она вернулась домой, взяла крепкую веревку, вернулась к останкам отца, снова засыпала его тело и повесилась на дереве, росшем рядом. Дионис не допустил, чтобы тени его первых в Аттике почитателей скитались в Аиде. Икария, Эригону и собаку Майру он поместил на небе в виде трех созвездий: Волопаса, Девы и Большого пса.
А когда Дионис со своей свитой бродил по лесистым склонам Тмола во Фригии, случилась вот какая история.
Как-то в жаркий полдень гуляка Силен, разомлев от духоты и выпитого вина, свалился со своего осла, заполз в кусты и уснул в их тени. Дионис и его веселая компания ушли вперед, даже не заметив, что Силена нет с ними.
Утором фригийские крестьяне нашли Силена и отвели его к царю Мидасу, тому самому, которого Аполлон наградил ослиными ушами. Даже утренняя прохлада не привела Силена в чувство, и он по-прежнему плохо соображал от выпитого накануне вина. Мидас сразу догадался, что перед ним любимец Диониса. Обрадовался фригийский царь, что может оказать гостеприимство, ближайшему другу и наставнику бога вина. Он устроил в его честь роскошный пир. Силен был рад хоть немного отдохнуть от буйного веселья, и решил пожить у радушного царя несколько дней. Но, когда пир закончился, Силен заскучал и стал просить Мидаса, чтобы он отвез его к Дионису.
С почестями, на царской колеснице, сам Мидас доставил Силена к богу вина. Долго искать Диониса не пришлось, — каждый фригийский крестьянин знал, где остановилась на отдых его шумная компания.
Несказанно обрадовался Дионис, когда обнял своего наставника и верного друга. "Проси, что хочешь, — сказал он царю Мидасу, — за твою заботу, я готов выполнить любое твое желание".
Видно Мидас был не только туговат на ухо, но и слаб головой. Без долгих раздумий он ответил Дионису: "Сделай так, чтобы все, к чему я прикоснусь рукой, превращалось в золото". Покачал Дионис головой и с загадочной улыбкой промолвил: "Жаль, что ты не попросил у меня чего-нибудь получше".
Жаден был Мидас. Обрадовался он, услышав обещание бога, а последние слова его пропустил мимо ушей. "А что в мире лучше золота и богатства", — подумал глупый царь.
Со счастливой улыбкой на лице и радостью в сердце возвращался Мидас домой. Однако опасения — а не обманул ли Дионис — мучили его. Чтобы проверить, выполнил ли бог свое обещание, Мидас, проезжая через лес, протянул руку к дубовой ветке, склонившейся над его головой. Обломил он ее и увидел, что засияла ветка золотым блеском. От радости даже запрыгал, как ребенок, глупый царь. Поднял он придорожный камень, — камень превратился в слиток золота.
Едва не задохнулся Мидас от счастья и закричал во все горло: "Нужны ли еще какие-нибудь доказательства правдивости слов Диониса?! Теперь я самый богатый человек на свете!"
Когда Мидас вернулся домой, он, первым делом, решил утолить голод. Тут-то он понял, какой ужасный дар он выпросил у Диониса. От одного его прикосновения в золото превратился сначала сочный кусок мяса, потом свежий пшеничный хлеб, фрукты, вино…
Печалью сменилась недавняя радость Мидаса: стол заставлен яствами, а он голоден, в амфорах плещется вино, но он не может утолить жажду. Подозвал царь слугу и приказал, чтобы тот положил еду ему прямо в рот. Но и это не помогло, — кусок золота заскрипел на его зубах. "Смилуйся, Дионис, — взмолился Мидас, воздев руки к небу, — избавь меня от твоего дара! Пусть проклято будет золото, о котором я так мечтал!"
Боги милостивы к просителям, раскаивающимся в своих деяниях. Предстал Дионис перед впавшим в отчаяние Мидасом и сказал: "Царь неразумный! Ступай, омой свое тело в реке Пактол в том месте, где она выходит из-под земли. Тем самым ты смоешь и свою жажду богатства, и дар, который я дал тебе по твоей же просьбе".
Обрадовался Мидас, отправился к истокам Пактола, омылся в чистой воде, и дар Диониса золотоносным песком осел на речном дне. С тех пор Мидас не тосковал по золоту. Ему стали противны богатство и роскошь.
А Дионис отправился дальше по свету. Все новые и новые спутники присоединялись к его свите. В Фессалии первыми, кто признал в Дионисе нового бога, были кентавры — удивительные существа, у которых верхняя половина туловища человеческой, а нижняя, как у коня. Дикий, необузданный нрав кентавров был хорошо известен во всей Элладе. Они вели свое происхождение от наглеца Иксиона, посягавшего на честь Геры, и богини облаков Нефелы. Кентавры так пристрастились к вину, что совсем утратили чувство меры. Выпив сразу несколько амфор вина, они впадали в буйство и учиняли кровавые драки. Поэтому Дионис скоро прогнал их. А в Аркадии бог вина нашел себе еще одного верного друга. Силен, старый приятель Диониса, все больше спал или заплетающимся языком бормотал что-то про рождение мира, про битву богов и титанов. Пан, новый друг, был совсем другим. Он никогда не пьянел, сколько бы вина не выпил. Внешностью Пан походил на обыкновенного сатира. У него были длинные косматые уши, козлиная борода и весь он зарос густой шерстью. Когда Пан родился, аркадские нимфы испугались этого уродливого младенца. Гермес, который, скорее всего, и был его отцом, отнес ребенка на Олимп, где забавное создание веселило своим видом счастливых богов.
Разумеется, Пан не остался во дворце Зевса — олимпийская жизнь пришлась ему не по вкусу. Он возвратился на землю, где мог бродить по горам, плескаться в горных ручьях, подшучивать над пастухами и одинокими путниками, издавая такой оглушительный рев, что люди, не разбирая дороги, в панике бежали куда-нибудь подальше. Пан был высокого мнения о себе и не считал, что его внешность помешает ему найти супругу-красавицу.
Свой выбор Пан остановил на нимфе Сиринге, дочери речного божества Ладона . Целыми днями он ходил за ней и упрашивал, чтобы она стала его женой. Не добившись от нимфы взаимности, Пан решил силой овладеть ею. Но едва он погнался за Сирингой, как она бросилась в воды Ладона и стала просить своего отца о спасении. Бог реки внял мольбам дочери и превратил ее в тростник. Понял Пан, что потерял свою возлюбленную навсегда. Он сел среди тростника и горько зарыдал. В это время налетевший ветерок качнул тростниковые стебли и в их шелесте Пану послышался голос Сиринги. Срезал Пан семь не равных по длине тростинок, соединил их в один ряд воском. Так получилась излюбленная пастухами свирель — сиринга.
И снова влюбился Пан — в нимфу Питиду. Что из того, что она не отвергла ухаживания козлоногого Пана, если его соперником был сам бог северного ветра Борей? Не добившись от Питиды взаимности, свирепый Борей сбросил нимфу с высокой скалы. Разбилась насмерть Питида, а из ее останков выросла первая сосна — дерево, с тех пор посвященное Пану.
Ходили слухи, что Пану удалось соблазнить Селену, и то лишь после того, как он скрыл свою черную шерсть и малоприятное обличие под отмытым до бела руном. Говорили, что Селена, не узнав Пана, согласилась прокатиться у него на спине и позволила удовлетворить все его желания. Но обман раскрылся, и разгневанная Селена прогнала Пана прочь.
Чтобы забыть о своих сердечных страданиях, присоединился Пан к свите Диониса и отправился вместе с ним по свету.
Еще множество стран посетил Дионис. А когда он завершил свое земное предназначение, вознесся на небеса, чтобы сесть по правую руку от Зевса в числе двенадцати великих олимпийских богов. Сестра Зевса Гестия уступила ему свое место. Она была рада возможности покинуть чертоги Зевса и переселиться на землю, зная, что всегда сможет встретить радушие и гостеприимство в любом городе Эллады, в любом доме эллина.
Зевс
Занят
Зевс был женат на своей сестре - богине Гере и только с ней у него был законный и постояный брак. Однако любовный пыл в Зевсе разжигала любая встретившаяся на пути женщина-богиня и иногда даже особы мужского пола (например, Ганимед - сын короля Троса). Зная такую страсть за Зевсом и то, что он пытался добиться женщины хитростью и обманом (обычно превращаясь в какое-нибудь животное), богини сохраняли бдительность и осторожность, чтоб не попасть в коварные сети Зевса. Те редкие случаи, когда это им удавалось вошли в легенды. Однажды, видимо по инерции, Зевс пытался завладеть собственной женой превратившись в кукушку.
Бесчисленные любовные связи принесли Зевсу огромное количество детишек. От титаниды Латоны (Леты) у него родились близнецы Аполлон и Артемида. От от плеяды Майи - Гермес. С титанидой Мнемозины (богиня Памяти, дочь Урана и Геи) Зевс провел девять страстных ночей. В результате, когда пришло время Мнемозине рожать на свет появились девять прекрасных муз: Евтерпа, Клио, Талия, Мельпомена, Терпсихора, Эрато, Полигимния, Урания, Каллиопа.
Зевс увлекался также и смертными женщинами. От микенской царицы Алкмены родился Геракл. Даная (дочь аргосского царя Акрисия, к которой он пришел в виде золотого дождя когда она была в заточении) родила Персея.
Такая активная любовная жизнь Зевса объясняется тем, что в древности, аристократические роды желали идти от прекрасной женщины положившей начало рода от связи с богом. Поэтому то и трудился Зевс из всех сил прибегая даже к хитростям и превращениям. Так, например, он смог завладеть Европой (дочерью финикийского царя Агенора) превратившись в белого быка. Когда Европа залезла на быка, он быстро перенес ее через море на Крит, где они и занялись любовью. Европа родила Зевсу трех сыновей: Миноса, Сарпедона и Радаманта и дала имя целому континенту.
Есть на севере Греции горная цепь, вершины которой вечно покрыты сединой снегов. Ее крутые склоны, поросшие зеленой щетиной хвойных лесов, таят бездонные провалы пещер, струящих бесчисленные ручьи ледяной хрустально-чистой воды. Самая высокая вершина — Олимп, царство Зевса с тех далеких времен, как после войны с титанами он разделил власть над миром с двумя своими братьями — Посейдоном и Аидом. Все трое тянули жребий. Зевсу достались небо, Посейдону — море, Аиду — подземное царство. Земля же осталась в их общем владении.
Здесь, на светлом Олимпе, стоит дворец Зевса, весь из золота и драгоценных камней. Врата дворца охраняют Оры, девственные богини времен года. Накрепко заперты эти врата для всех бед и несчастий, а болезни и старость даже приблизиться к ним не могут.
Все в мире видит Зевс со своего золотого трона. Все в его власти, — самого великого и могучего из богов. Он может низринуть в бездну Тартара любого, кто осмелится пойти против его воли. С ним неразлучны Биа-Мощь, Кратос-Сила и Нике-Победа. Да и кто может победить Зевса, если у него в руках выкованное киклопами оружие — громы и перуны-молнии. Недаром называют его Громовержец, Тучегонитель.
Еще у Зевса есть волшебный щит — эгида. Стоит ему потрясти эгидой, как над миром сгущаются тучи и гремит гром. А если разгорается битва между смертными, взмах эгиды одним посылает победу, другим — поражение. В руках Зевса судьбы людские. У престола владыки Олимпа стоят два сосуда. В одном — дары добра, в другом — зла. Черпает из них Зевс добро и зло и посылает людям. Если праведной жизнью живет человек, то только добро получает от Зевса. Но горе тому, кто, нарушая законы, прогневит громовержца. Тотчас обрушатся на нечестивца злые дары: несчастья, болезни, нищета, голод.
Морфей:
Морфей (M o r f e u z) · в греческой и римской мифологии бог сновидений, крылатое божество, сын бога сна Гипноса. Он являлся людям в снах, принимая образ любого человека. Он умеет абсолютно точно подражать голосу и стилю речи человека, которого изображает. Только во время отдыха он сохранял свой собственный облик. Греки и римляне изображали его в виде стройного юноши с небольшими крылышками на висках. Греки обычно изображали его на вазах, а римляне на саркофагах. Овидий, рисуя пещеру Гипноса в Киммерийской земле, среди сонма сыновей этого бога выделяет трех: Морфея, подражающего людям, и его братьев, Фобетора и Фантаза, подражающих животным и явлениям природы. С именем бога сновидений связано выражение - "в объятиях Морфея."
Посейдон:
Занят
Глубоко в пучине моря стоит дворец Посейдона, получившего после победы над титанами бескрайнее морское царство. Властвует над морями Посейдон, и волны моря послушны движению его руки, вооруженной грозным трезубцем. Взмахнет трезубцем владыка морской стихии, — словно горы, вздымаются волны, покрытые белыми гребнями пены, опустит его, — стихает буря, а море, синее, беспредельное, тихо заплещется у берегов.
Все обитатели моря — даже древние морские божества — подданные Посейдона. Самый мудрый среди старых морских богов — Нерей.
Он знает все тайны будущего. Чужды Нерею ложь и обман, только правду он открывает богам и смертным. Пятьдесят прекрасных дочерей было у Нерея, а самая красивая — Амфитрита. Однажды увидел Посейдон, как на мелководье весело играет с набегающими волнами юная Амфитрита и пленился ею. Но ее испугал грозный вид морского бога, и убежала она на край света, туда, где на своих плечах держал небесный свод титан Атлант. Долго искал Посейдон прекрасную дочь Нерея, пока дельфин не открыл ему, где укрылась Амфитрита. Не удалось Амфитрите спрятаться даже на краю света. Подхватил владыка морей нереиду и на своей колеснице, запряженной четверкой белоснежных коней, способных летать по воздуху, умчал ее в свой изумрудно-зеленый дворец.
Так стала Амфитрита женой Посейдона и морской богиней. Вскоре подарила Амфитрита своему супругу сына Тритона. Тритону нравилось жить не во дворце своего отца, а в самых недоступных глубинах моря. Он редко показывался не только людям, но и своим родителям. Стеснялся Тритон своей внешности: широкого рыбьего рта с длинными, торчащими во все стороны клыками, жабрами вместо ушей, заросшего раковинами тела и дельфиньего хвоста вместо ног. Умел сын Посейдона вызывать на море бурю не меньшую, чем отец взмахом своего трезубца. Стоило только Тритону подуть в свою волшебную раковину, как налетал свирепый ветер и начинался шторм. Верная гибель ждала моряков, не успевших в такую погоду найти тихой бухты.
Посейдон, как и его родной брат Зевс, не считал для себя необходимым хранить верность своей супруги. Богини, титаниды, нимфы, простые смертные женщины имели от морского бога несчетное число детей. Даже сама Гея-земля имела от него сына Антея, которого никто не мог победить, пока он соприкасался с землей, породившей его. Кровожадный египетский царь Бусирис, убивавший всех чужеземцев, попавших в Египет, вождь племени бебриков непревзойденный кулачный боец Амик, разбойник Скирон, прозванный Сосносгибателем, киклоп Полифем, тоже были сыновьями владыки морей. Да разве перечислишь всех детей Посейдона…
Весь эллинский мир почитал могучего морского бога. В портовых городах и самых маленьких рыбачьих поселках, на островах и мысах стояли посвященные Посейдону величественные храмы, в которых люди, живущие морем, приносили богу жертвы и обращались к нему с молитвой. Суровый, часто впадающий в гнев, Посейдон никогда не оставался глух к людским просьбам.
Однажды девушка по имени Амимона пошла с кувшином по воду. Стояла страшная засуха, и все источники пересохли. Измученная зноем и дальней дорогой, девушка уснула под деревом. Разбудил ее треск сухих веток. Амимона открыла глаза и увидела пасущегося неподалеку оленя. "Нельзя упускать такую великолепную добычу", — подумала она, натянула лук, с которым не расставалась, и пустила легкую стрелу прямо в шею оленя. Но стрела прошла мимо, улетела в чащу и попала в спящего сатира. Взревел раненый сатир, бросился к Амимоне, чтобы растерзать ее. Ноги подкосились от страха у девушки, только и хватило у нее сил крикнуть: "Спаси, Посейдон!" В тот же миг между Амимоной и сатиром появился владыка водной стихии. Он с такой силой метнул свой трезубец в лесное чудище, что грозное оружие бога, насквозь пробив тело сатира, вонзилось в гранитную скалу. "Что ты делаешь одна-одинешенька в этих безлюдных местах?" — спросил Посейдон Анимону. Заикаясь от пережитого ужаса, Амимона ответила: "Я искала хоть немного воды. Мой отец, мои сестры умирают от жажды". — "Подойди к скале и вырви из камня мой трезубец", — приказал Посейдон. Как только Амимона выполнила приказание бога, тотчас из гранитного камня забил источник чистой холодной воды.
Был Посейдон, бесспорно, самым великим, самым могущественным повелителем водной стихии, но не единственным. В южных морях жил премудрый Протей. Он пас тюленьи стада Посейдона и считался всего лишь подданным Посейдона. Был Протей груб, нелюдим, а если и помогал кому-нибудь, то только тогда, когда сам этого хотел. И все же люди почитали его как бога, потому что он знал все, что должно произойти в будущем. Каждый день в полдень Протей покидал глубины моря, чтобы подремать в каком-нибудь гроте на побережье. Тогда его можно было поймать. Но для этого требовалось немало сил и отваги, ибо умел Протей менять свой облик и превращаться во льва, змея, мог растечься водой, пылать как огонь, становиться то деревом, то скалой. Нужно было крепко держать Протея, все сильнее сжимая, и ничего не бояться. Исчерпав свои силы, Протей нехотя соглашался предсказать будущее или дать добрый совет. За это и чтили его люди.
Когда море спокойно и голубая даль безоблачна, тогда можно было увидеть Главка — божества всех рыбаков. Когда-то он был человеком. Однажды он шел берегом моря и заметил, что рыбы, которых волна выбрасывает на берег, обретают новые силы и снова уходят в море. Главк догадался, что трава, растущая на этом берегу, обладает какими-то чудесными свойствами. Сорвал Главк пучок травы, пожевал, и охватило его непреодолимое желание броситься в море и навсегда остаться там. Волны нежно приняли его, и стал Главк божеством рыбаков и мореходов.
По всем морям искал Главк себе достойную супругу и остановил свой выбор на прекрасной нимфе Скилле, дочери морского демона Форкия. Но Скилла не ответила Главку взаимностью. Тогда отправился Главк к волшебнице Кирке, чтобы взять у нее напиток, который помог бы приворожить нимфу. Но так красив и строен был бог рыбаков, что Кирка сама полюбила его. Она дала Главку запечатанный кувшин и велела вылить его содержимое в источник, в котором всегда купалась Скилла. Разве мог знать Главк, что за зелье налила Кирка в кувшин…
Вылил Главк из кувшина темную пахучую жидкость в источник, и как только Скилла вошла в воду, отвратительные чудовища облепили ее тело. Бросилась испуганная нимфа в родную морскую стихию, чтобы смыть соленой водой гнусных тварей, но они приросли к ней и стали ее неотъемлемой частью. В морское страшилище превратили красавицу Скиллу чары ревнивой волшебницы Кирки. Выросли у дочери Форкия двенадцать хищных лап, шесть омерзительных голов на длинных шеях, а в каждой пасти в три ряда сверкали острые зубы. Она поселилась на берегу Сицилии, в скальной пещере над узким проливом. Зимой и летом висела над логовом Скиллы непроницаемая туча. Ни юркая лодка, ни быстроходный пятидесятивесельный корабль не могли благополучно проскочить это страшное место, — чудовище всегда успевало похитить и проглотить нескольких мореходов.
Богиней, спасительницей терпящих бедствие моряков, была Левкотея. Когда-то она, как и Главк, жила на земле, но, спасаясь от впавшего в безумие мужа, бросилась с сыном Меликертом на руках в морскую пучину. Посейдон не дал им погибнуть, сделав их добродетельными морскими божествами.
Говорили, что где-то далеко на западе, в глубинах моря, живут Понт, древний морской бог, и седой титан Океан. Этим богам поклонялись в незапамятные времена далекие предки. Люди забыли их после того, как Зевс одержал победу над богами-титанами. Владыка Олимпа не сбросил в бездну Тартара старых богов моря, как поступил с другими титанами. О Понте он совсем не вспоминал, будто и не было его вовсе, а старца Океана Зевс сделал богом той большой реки, которая омывает всю землю вокруг.
Все реки, даже в глубинах земли соединяются с морем — владением Посейдона, поэтому все речные божества — подданные бога морей. Каждая, даже самая маленькая речка, даже самый слабый ручеек имеют своего божественного покровителя, который, окруженный нимфами и наядами, управляет бегом своих вод, устанавливает и меняет их русло. Люди с почтением относились к речным божествам. Им, как и грозным морским богам воздвигали храмы, ставили алтари, а мудрецы поучали:
Прежде чем в воду струистую рек, непрерывно текущих,
Ступишь ногой, помолись, поглядев на прекрасные струи,
И многомилую, светлой водою умой себе руки.
Рук не умывши, души не очистив, пойдешь через реку —
Боги речные тебя покарают, несчастье пославши вдогонку.
Эрот (Эрос)
Эрот — мировое божество, соединяющее богов в брачные пары, считался порождением Хаоса (тёмной ночи) и светлого дня или Неба и Земли. Он господствует как над внешней природой, так и над нравственным миром людей и богов, управляя их сердцем и волей. По отношению к явлениям природы он является благодетельным богом весны, оплодотворяющим землю и вызывающим к бытию новую жизнь. Его представляли красивым мальчиком, с крыльями, в более древнее время — с цветком и лирой, позднее со стрелами любви или пылающим факелом.
В Феспиях каждые четыре года устраивалось в честь Эрота празднество — Эротидии — сопровождавшиеся гимнастическими и музыкальными состязаниями. Кроме того, Эрот, как бог любви и дружбы, соединявшей юношей и мужчин, пользовался почитанием в гимназиях, где статуи Эрота ставились рядом с изображениями Гермеса и Геракла. Спартанцы и критяне обыкновенно перед битвой приносили Эросу жертву. Его жертвенник стоял у входа в Академию .Взаимная любовь юности нашла себе символическое изображение в группе Эрота и Антерота (иначе Антэрот, Антерос), находившейся в элейской гимназии: рельеф с этой группой изображал Эрота и Антэрота, оспаривающими пальму победы друг у друга. У Овидия упоминаются «оба Эрота». Кормилицы Эрота хариты отправились в Дельфы к Фемиде с вопросом о его малом росте.
Эрот служил одним из любимых сюжетов для философов, поэтов и художников, являясь для них вечно живым образом как серьёзной мироуправляющей силы, так и личного сердечного чувства, порабощающего богов и людей. Ему посвящен LVIII орфический гимн. Позднейшему времени принадлежит возникновение группы Эрота и Психеи (то есть, Любви и плененной ею Души) и развившейся из этого представления известной народной сказки.